Из воды в крутых масках высовывались марсианские морды ныряльщиков. Холодное и ясное отчаяние охватило Крылова. Наконец-то он понял, что никогда, никогда не удастся вернуться в ту зиму. Никакая машина времени не властна над прошлым. Перенестись в будущее — пожалуйста, но ему не нужно было будущего, он искал прошлое.
Вокзальной суматохою Кипит огромный зал. Над целою эпохою Возвысился вокзал. Манёвры паровозные, Морозные пути… Мы очень несерьёзные, — Нам всем по двадцати. И хоть блестит из темени Обыкновенный рельс — В свою машину времени Нас поместил Уэльс. Почти полвека минуло За несколько минут, Нас по земле раскинуло — И мы ни там, ни тут., Готов все годы эти я Был биться об заклад, Что сквозь десятилетия Вернёмся мы назад, От сна очнёмся странного, В котором жизнь прошла, И в том же зале заново Мы сядем у стола., Но всё ж бродягу тёртого Перехитрил фантаст — Машина эта чёртова Обратный ход не даст!..
НФ настолько глухо отгородилась от космологической Вселенной, что не в состоянии принять никаких сигналов, то есть: никаких новых сведений из области науки, за исключением разве что тех, которым удаётся пробиться на первые полосы газет (как, скажем, слухи о чёрных дырах). Причиной такой изоляции НФ было то, что её авторы завладели двумя весьма удобными фантастическими изобретениями: возможностью свободно путешествовать как во времени, так и в пространстве. Машина времени и сверхсветовые скорости позволили как нельзя лучше приспособить Космос для беллетристических нужд, приручить его, — но при этом он утратил свою пугающую, леденящую суверенность., Первое изобретение НФ сделало всё происходящее во Вселенной легко обратимым, авторы, которые хотели «всего лишь» блеснуть ещё одной версией путешествия во времени, закрыли глаза на наиболее существенные природные взаимосвязи, но именно это позволило смягчить жестокость природного, не подлежащего отмене протекания времени.
Хлебниковская машина времени состоит из зеркал и линз, улавливающих лучи, замедляющих или ускоряющих волны света. Нет никакого сомнения, что такой проект мог возникнуть только на основе теории относительности Эйнштейна. Ведь именно в этой теории проистекает возможность замедления или ускорения времени в зависимости от скорости светового луча. В теории Хлебникова это открытие преломилось самым неожиданным образом. «Когда наука измерила волны света, изучила их при свете чисел, стало возможно управление ходом лучей. Эти зеркала приближают к письменному столу вид отдалённой звезды, дают доступные для зрения размеры бесконечно малым вещам, прежде невидимым, и делают из людей по отношению к миру отдельной волны луча полновластных божеств. Допустим, что волна света населена разумными существами, обладающими своими правительствами, законами и даже пророками. Не даёт ли для них учёный, прибором зеркал правящий уходом волн казаться всемогущим божеством?» — О нет это не фантастика Уэллса. Такая машина времени существует — это сама Вселенная, но Хлебников утверждает что люди могут уподобиться «всемогущему божеству», став создателями своего мира, переделывая и создавая будущее и прошлое. Кому-то такой проект покажется только фантастикой, но самое поразительное, что к осуществлению его наука уже приступила., И Хлебников жил одновременно во всех временах, потому он так ясно видел многие детали из будущего. Ведь машины времени у поэта не было, был только проект её. Он сам был сложнейшим устройством, пронизывающим века невидимыми лучами мысли.
Темы по буквам
