Евреями не рождаются, евреями становятся.
Быть евреем — это как идти, преодолевая сопротивление ветра, или плавать: тебя всюду трогают, и ты чувствуешь все свое тело.
Быть может, мы — сыновья торговцев, но мы же — внуки пророков.
Евреи добиваются превосходства лишь потому, что им отказано в равенстве.
Евреи — более интенсивное выражение той национальности, чей язык и обычаи они переняли.
Евреи, меняя национальность, остаются с носом.
Еврей должен быть золотом, чтобы сойти за серебро.
Еврей таков же, как и всякий другой человек, только в большей степени.
Еврей Фульд избран в парламент. Я очень рад этому, значит, равноправие евреев вполне осуществилось. Прежде только гениальный еврей мог пробиться в парламент, но если уж такая посредственность, как Фульд, пробивается, – значит, нет больше различий между евреями и неевреями.
Еврей – это то, что мы сделали из него.
Еврей — это тот, кого другие считают евреем.
Еврей — это человек, которого другие считают евреем.
Еврею нечего говорить о другом еврее: хочешь похвалить — хвали Всевышнего. Хочешь обругать — ругай себя.
Единственные чехословаки – это евреи, все остальные либо чехи, либо словаки.
Если ты живешь в Нью Йорке, то, будь ты хоть сто раз католик, ты все равно еврей.
За все, что делает христианин, он отвечает лично. За все, что делает еврей, отвечают все евреи.
Израиль — единственная страна в мире, где можно назвать человека евреем, не опасаясь прослыть антисемитом.
История, эта героическая родина во времени, сегодня уже не удовлетворяет евреев: они завоевали право на родину в пространстве.
Каждая страна имеет таких евреев, каких заслуживает.
Не будь антисемитизма, я бы не думал о себе как о еврее.
Недавно я первый раз в жизни смотрела порнографический фильм. Это был еврейский порнографический фильм: одна минута секса и девять минут чувства вины.
Нельзя убить еврея, цыгана или негра, убить можно только человека.
Пессимизм — это роскошь, которую евреи не могут себе позволить.
По существу, среди всех «инородцев» в России – несмотря на все антисемитские вопли, – нет элемента, который мог бы легче, чем евреи, быть поставлен на службу российской государственности и ассимилирован с русской культурой.
Разве может еврей оказаться хоть где-нибудь пришельцем? Куда бы он ни пришел. Бог его — с ним.
Среди евреев было лишь три оригинальных личности: Христос, Спиноза и я.
Стоило только Христу начать проповедовать любовь, как евреям начали отвечать ненавистью.
У всех остальных имеется национальность, у ирландцев и евреев — психозы.
Что у меня общего с евреями? У меня едва ли есть что-нибудь общее с самим собой.
Я был воспитан в еврейской традиции, которая запрещает жениться на нееврейке, бриться в субботу вечером и в особенности брить женщину-нееврейку в субботу вечером.
Я вам больше скажу: даже открытие Америки финансировали еврейские банкиры.
Я не еврей, я интернационалист.
Темы по буквам
